Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]
— Семён Петрович, зачем? Возиться с ним только, да салон корёжить! — Важинский был резко против "коробочки", считая её лишней работой, а время поджимало.
— Это абсолютная необходимость, Евгений Иванович, там будет установлена радиостанция.
— Уморил! — Важинский от души расхохотался. — Ты размер себе представляешь? Да это же целый комод! Как ты её засунешь туда?
— Даже думать об этом не буду! Пусть те, кто радиостанции проектируют, теперь исхитрятся. Нам ради них машину, что ли, переделывать?
В законченном виде легковой ЗИЛ, после всех доработок, приобрёл, на мой взгляд, гораздо более гармоничный внешний вид. Исчез глубокий провал спереди, панели фар лишь чуть-чуть были углублены между крыльями и решёткой радиатора, которая, оставаясь такой же узкой, как и раньше, теперь плавно изгибалась по изящной кривой снизу-вверх-назад и продолжалась до самого "родного" круглого капота. Теперь для доступа к мотору требовалось не только поднять крышку "кастрюли", но и откинуть решётку вперёд. Под этой декорацией, вместо прежнего узкого и высокого радиатора, смонтировали стандартный с ЗИЛ-5, который был шире и ниже. Перед ним снизу был установлен маслорадиатор, а воздухо-воздушный смонтировали прямо перед блоком двигателя выше вала. Получилось что он, находясь позади вентилятора на удлинённом валу, получил хороший обдув сверху через горизонтальную секцию решётки. Этому способствовали и её поперечные декоративные планки, отклоняющие набегающий поток вниз. Таким образом, изготавливать новые кузовные панели практически не пришлось, если не считать почти плоских горизонтальных пластин-заглушек между решёткой и крыльями.
Эпизод 10
Трудности возникли там, откуда я и подумать не мог. До "презентации" оставалось всего три дня, когда на автозавод, лично посмотреть, как идут дела, заявился начальник ВАТО собственной персоной. Доклады докладами, но видно, Иван Алексеевич, следуя мудрой пословице, решил один раз увидеть. Но это ещё полбеды, инициатором "инспекции", с подачи "шефа" женских трудовых коллективов, товарища Артюхиной, выступил сам нарком внутренних дел. Вот эта троица, солнечным летним утречком и осчастливила нас своим визитом.
Тогда-то я и увидел в первый раз Ежова, которого уже запланировал раньше времени в покойники. Если не знать заранее, что эффект от его деятельности сравним по человеческим жертвам с полноценной атомной бомбардировкой, то, как ни странно, этот маленький человек на большой должности, произвёл бы на меня, скорее, благоприятное впечатление. Аккуратный, затянутый в ремни, с каким-то детским, добрым выражением лица. Никогда бы не подумал, что этот гном способен наворотить такое. В сущности, мне его стало даже жалко и я поймал себя на мысли, что прежде грубого хирургического вмешательства неплохо было бы попробовать терапию, пока болезнь не зашла слишком далеко. Пришлось жёстко себя одёрнуть. Я не доктор, а совсем наоборот и риск, лично для меня, и в том и другом случае, фактически, одинаков. Завалить Ежова может даже безопаснее. А если принимать в расчет государственный интерес, то тут и сомнений быть никаких не может — резать! Вот только, кто займёт его место?
Когда машины с высокими посетителями въехали на территорию завода и подрулили прямо к спеццеху, ЗИЛ-140 был уже готов, как раз собирались сделать на нём первую испытательную поездку, а с 160-м ещё возились сборщики. Рожков с Важинским, предупреждённые ещё с КПП, пробравшись задворками, встретили начальство при входе. Ну, а я и так крутился возле машины, очень уж хотелось прокатиться на первом отечественном автомобиле высокого класса.
В прошлой жизни мне немало довелось покататься на таких шикарных "тачках", вот только были они все иностранными. Так что, мне было с чем сравнить. На шасси ещё не стояло мотора, а я уже, лазая по салону, извёл Важинского замечаниями и настойчивыми рекомендациями. Конечно, требовать климат-контроля было бы слишком, но "кондей" в элитной машине, с кожано-деревянным салоном, светлым, дубовым у 140-го и тёмным, буковым у 160-го, явно не помешал бы. К сожалению, всё ограничилось небольшими усовершенствованиями системы вентиляции. То же самое касалось элементарных ремней безопасности, необходимость которых, кроме меня, никому не была очевидна. В итоге, Евгений Иванович обещал подумать над всеми этими усовершенствованиями, мне же взаимно пришлось пообещать никому о них не рассказывать, чтобы не создалось впечатления недоработок. Пусть уж в серии постепенно внедряют, главное сейчас — мотор!
ЗИЛ-140 выкатили из цеха на руках, так как внутри было довольно тесно и "стартовать" оттуда было опасно, никто не хотел "срезаться" в самом конце и повредить машину накануне почти накануне "генеральной" демонстрации. Мне даже было чуточку жаль, что в этот раз не было толпы заводчан, плакатов, всеобщего праздника, как во времена рождения ЗИЛ-5.
— Гляжу, с новым мотором вы, товарищи, справились, — едко подшутил Ежов, отчего на его лице промелькнул злой оскал, сменившийся тут же нормальной человеческой улыбкой, — сразу видно отличную организацию масс на трудовой подвиг!
— Всё только благодаря помощи вашего наркомата в лице товарища Любимова! — не остался в долгу Лихачёв. К словам и того и другого не придерёшься, а что в виду имелось — поди разбери.
Гости осмотрели машину снаружи и Иван Алексеевич, полувопросительно изрёк, обращаясь ко всем сразу.
— Выглядит неплохо, а товарищи?
Окружающие тут же дружно с ним согласились, кроме главчекиста, который нетерпеливо заметил.
— Что мы всё вокруг ходим? Давайте уж, покажите каково это чудо техники на ходу.
— Двигатель надо сначала прогреть, это займёт пять-десять минут, — поспешил вмешаться Важинский, опасаясь известного эффекта демонстрации опытного образца. — Не желаете пока взглянуть на салон?
— Да, товарищ Важинский правильно говорит, надо подождать, — поддержал своего бывшего подчинённого Лихачёв, знакомый с дизелями не понаслышке и хорошо осведомлённый, что холодный мотор никого никуда не повезёт. — Раз такое дело, приглашайте!
Евгений Иванович галантно проводил товарища Артюхину до правого заднего места и усадил, придержав дверь. Сам сел, в качестве гида, на водительское место. Лихачёв подсуетился и, буквально, плюхнулся на переднее пассажирское сидение, Ежову не осталось ничего, как занять место сзади. Как только Важинский захлопнул дверцу, двигатель завёлся с полоборота и заработал на холостых. Нам, стоящим снаружи, вообще поначалу показалось, что крутится только вентилятор и у меня даже сердце ёкнуло. Но прислушавшись можно было различить и тихий шёпот движка. В том, что всё просто замечательно, можно было убедиться, обойдя машину сзади и послушав звук выхлопа, напоминавший гудение пламени в печке. Впечатлён был не только я один, выражение глубочайшего удовлетворения проделанной работой читалось на лицах всех окружающих. Нам, конечно, и раньше приходилось запускать мотор на машине, но он был всегда раскапотирован и "недособран", то без фильтров, то без глушителя. Да и стоял ЗИЛ в помещении, что искажало реальную картину.
Внутри салона, между тем, происходило что-то странное. Все окна и форточки были закрыты, поэтому слышно было только самые громогласные изречения сидящих внутри, не добавляющие нам оптимизма. С Евгением Ивановичем, похоже, от счастья и избытка чувств, приключилась истерика. Он просто невоспитанно ржал в голос, что никак не вязалось с его обычным образом полуинтиллигента-полутехнаря. Лица же высокой комиссии, выражавшие сначала недоумение, стали злыми, только Артюхина казалась сильно обеспокоенной. Ежов, судя по всему, либо молчал, либо выражался тихо, мне, с моей стороны, он был плохо виден. Зато товарища Лихачёва было слышно куда как хорошо! И в выражениях он стеснялся, разве что, Артюхину.
— Хватит ржать, старый пень! Прекрати немедленно, якорная цепь!!! Ты что!? Над нами смеёшься!!? Я те посмеюсь, слизь медузья, будешь гальюны в "столыпине" конструировать!!!
Справедливости ради, надо сказать, что ругаться громко Лихачёв стал не сразу, а Важинский, мужественно, но безуспешно, несколько раз делал попытки взять себя в руки, но потом, видимо поняв всю их тщетность, вывалился из машины и, согнувшись от смеха чуть ли не пополам, только махал рукой в сторону капота.
— Рожков, едрёна вошь!!! — продолжал разоряться во весь голос Иван Алексеевич, приоткрыв свою дверь, — Вы здесь что, за дураков нас держите!?
— Товарищи, видимо, не понимают серьёзности момента, — поддержал его Ежов, вылезая из машины. — То у вас тут спектакль "Бурлаки в цеху", то главный конструктор ухахатывается в ответ на просьбу завести двигатель. Ничего, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!
— Ааа, Любимов!!! Довёл таки Евгений Иваныча! — обратил Лихачёв внимание на меня, — Недаром он мне на тебя жаловался всегда! Смотри, ему ж теперь на Канатчикову дачу прямая дорога!
